Ритуальные задержания в Ингушетии

Евкуров ушел в Министерство обороны, но полицейская машина по подавлению ингушских протестов продолжила свою работу. Вчера задержали корреспондента «Фортанги» Рашида Майсигова. Рашиду традиционно подбросили «пакет с белым веществом» и, видимо, для полноты образа, дополнили наркотики пачкой листовок, «найденных» на журнальном столике. Сегодня ночью задержали Зарифу Саутиеву. Ей предъявлены обвинения в соучастии в применении насилия к представителям власти. Это первый случай, когда по делу о протестах в нальчикском изоляторе оказывается женщина.

Все это напоминает ритуальные задержания. В целом, наблюдение за действиями спецслужб в Ингушетии (и в других регионах) наталкивает на некоторые выводы.

1. Москва может отозвать руководителя региона и заменить одного наместника на другого, но останавливать карательную машину центр не будет. Потому что это все, что осталось от государства, — инерционная, коррумпированная и иерархичная полицейская машина.

2. И это не только политическая воля Кремля, — у карательной машины в России есть кнопка «вкл», но нет кнопки «выкл». Единственное исключение в последнее время – это Голунов. Но там много специфики.

3. Правоохранительный аппарат насилия постепенно превращается в ритуальный аппарат насилия. Подбрасывание наркотиков, экстремистских материалов, боеприпасов или (когда речь идет о своих) меченых денег не имеет никакого отношения к следственным действиям. Это ритуал задержания, который уже стал неформальной частью процессуального кодекса. Осталось только внести необходимые поправки и проголосовать за них в Государственной Думе. Кроме обязательной программы «ритуал задержания» содержит дополнительные сообщения населению: «мы будем задерживать женщин», «любое сопротивление карательной машине будет наказано непропорционально» (пример Зарифы Саутиевой показывает, что в этом случае даже наркотики не используются), «смена главы региона не означает победу протеста».

4. В последнее время государство, редуцированное до полицейского аппарата, к которому все остальные «ветви» власти прилагаются в виде дворцовой свиты, выработало вполне современную информационную политику. Оперативники задерживают неугодных, — с наркотиками или без них, — пресслужбы эзоповым языком формулируют «официальную позицию», а объясняют народу истинные причины задержания анонимные («ментовские») телеграм-каналы, группы в соцсетях или «сливные авторы» на сомнительных ресурсах.

5. Полицейская машина иерархична, но устроена принципу феодального вассалитета. У каждого подразделения есть своя территория кормления. Ингушские правоохранители не могут без специальных усилий действовать на территории Москвы или даже на территории соседних республик. Зарифу арестовали только тогда, когда она оказалась в своем регионе. Но и центр не вмешивается в дела вассалов.

6. Эта полицейская феодальная структура – и есть Российское государство. Обращение к конституции и законности со стороны протестующих оно воспринимает как посягательство на свой суверенитет. Это его конституция, это его суды, это его законы. И государство, вернее – его бенефициары, — делают и будут делать с этими приватизированными институтами все, что захотят.

7. Эта машина может быть использована в частных коммерческих и политических целях, но порядок менять запрещено.

Если эти выводы справедливы, то требуется глубокий пересмотр стратегии национальных и гражданских движений. Искать правосудия Левиафана наивно и бессмысленно, — можно только ограничивать его юрисдикцию. Поэтому из всех требований ингушских активистов на сегодняшний день самым главным является требование освободить политических заключенных. Они должны быть выведены из под юрисдикции карательной системы. А вина за то, что они там оказались – все равно на Евкурове, — это он повел себя не как лидер региона, а как полицейский. За что и получил очередное звание.

Денис Соколов — руководитель исследовательского центра RAMCOR. Эксперт Free Russia Faundation.

ШЕСТОЙ ПОРТАЛ