Что сделал и /или не сделал Виктор Поляничко?

Присвоение недавно открытому в Магасе парку имени Главы Временной администрации на территориях Северной Осетии и Ингушетии Виктора Поляничко вызвало возмущение у некоторой части нашего интернет-сообщества. Как утверждают некоторые публицисты, ранее предполагалось дать парку другое имя — «Шелковый путь». Не считаю, что и «Шелковый путь» — хорошая идея. Ну да ладно. Не о нем сейчас речь.

А что такого сделал Виктор Поляничко, чтобы его имя дать большому парку в самом центре столицы Ингушетии?

Несколько дней я потратил на то, чтобы ответить на этот вопрос: изучал прессу, раскопал документы того времени, опросил тех, кто тогда занимался проблемой возвращения вынужденных переселенцев из Северной Осетии.

Назначенный 26 июня 1993 г. Главой ВА В. Поляничко проработал в этой должности всего один месяц и 6 дней! Точнее, один месяц, так как В.Поляничко во Владикавказ прибыл только 1 июля.

Мог ли он за такой срок что-то такое сделать, чтобы заслужить такое к себе отношение со стороны ингушского народа?  Любой человек, знакомый с работой государственной машины, поймет, что не мог! И не его в вина в этом. Просто времени очень мало. Встает другой вопрос: хотел ли он решить проблему? Мог ли решить? Имел ли на это ресурсы? Начнем с момента его назначения. Если все его пять предшественников назначались указами Президента России, то Виктор Поляничко был назначен председателем Правительства России В. Черномырдиным Постановлением №606.

После пункта о назначении Виктора Петровича Поляничко Главой Временной администрации в ранге вице-премьера и генерал-майора полиции Николая Щенцева его первым замом, дается «инструкция» на дальнейшие действия Временной администрации:

Цитирую документ: «В соответствии с договоренностями между Северо-Осетинской ССР и Ингушской Республикой (Кисловодск, 20 марта 1993 г.) Советам Министров Северо-Осетинской ССР и Ингушской Республики совместно с Временной администрацией обеспечить условия для возвращения и расселения ингушских беженцев в места их компактного проживания. Право на возвращение на первом этапе предоставить гражданам Северной Осетии ингушской национальности, имевшим в установленном порядке документально подтвержденную прописку по состоянию на 31 октября 1992 г. и непричастных к совершению преступлений на территории Северо-Осетинской ССР.

Смешанной комиссии определить согласованные места компактного проживания для расселения беженцев и вынужденных переселенцев. Не реже одного раза в месяц докладывать Правительству Российской Федерации о проведенной работе».

Есть ли здесь что-нибудь позволяющее думать о мало-мальских подвижках?

Сама ссылка на Кисловодские соглашения от 20 марта 1993 года не предполагает решения проблемы восстановления конституционных прав ингушей, изгнанных в октябре-ноябре 1992 года из своих исторических мест проживания. А право на возвращение дается по тем же пресловутым условиям: подтверждение прописки по состоянию на 31 октября 1992 г. и – они должны быть непричастны к совершению преступлений на территории Северо-Осетинской ССР.

А на «причастность» к преступлениям» указывали все, кому не лень: соседи, осетинский актив села, представители общественности и т.п.

Обратим внимание на 3-й пункт, требующий от так называемой смешанной комиссии «определить согласованные места компактного проживания для расселения беженцев и вынужденных переселенцев». То есть не пустить их в свои подворья и свои населенные пункты! И докладывать не Президенту России (хотя и он не читал доклады!), а Правительству России. То есть проблема уходит даже из-под формального контроля Президента России.

И Поляничко не мог не читать документ, наделяющий его такими «полномочиями», нацеленными на вялотекущий процесс, и призванный как можно меньше пустить ингушей домой. И не попросил внести туда поправки. А если не соглашаются выправить документ, то отказаться от должности.

И еще один штрих к этому нюансу. Если бы Москва хотела решить вопрос возвращения ингушей домой и восстановления их конституционных прав, она бы непременно потребовала бы этого от его преемника. И центр не случайно назначил ему на смену на долгие три года абсолютно аморфного Владимира Лозового.

Кстати, даже после назначения В. Поляничко, 30 июня, бывший глава ВА Юрий Шаталин проводил в Тереке очередное заседание этой самой смешанной комиссии. Осетинская сторона настаивала на размещении беженцев в районе села Майское и землях вокруг него. На возвращение в ингушские села за «Черменским кругом» ни Временная Администрация, ни осетинская сторона не согласились. Примечательно, что встречу проводил уже отставленный от поста Главы ВА самый бесхребетный из всех глав Ю. Шаталин. Могло ли такое быть без согласования с Москвой или с тем же В. Поляничко? Уверен, что нет.

Наивно требовать от него такого шага. Но я о другом. Виктор Поляничко ехал на Северный Кавказ заранее зная, что не будет кардинально решать вопросы. Как и все другие Шаталины, Лозовые, Шахраи и иже с ними.

И весомых приказов В. Поляничко за месяц работы не издал или не успел издать. Среди нескольких его приказов был один, требующий провести между двумя республиками некую разъединительную линию.

Приказом главы Временной администрации В. Поляничко №76 от 17 июля «в целях разрядки складывающейся напряженной обстановки и для снижения уровня взаимного противостояния» в районе чрезвычайного положения создана зона безопасности на смежных территориях Северной Осетии и Ингушетии. Ширина зоны безопасности – от 2 до 8 км.

Ясно, что он не был нацелен на скорейшее возвращение ингушей в свои дома. Скорее приказ издан в угоду осетинской стороне, старавшейся убедить Москву в том, что все их беды от соседства с Ингушетией, откуда постоянно на Осетию, якобы, нападают боевики.

Такой позиции было посвящено и заявление Верховного Совета и Совета министров Северной Осетии от 2 августа 1993 г. Только один первый абзац посвящен гибели В.Поляничко и сопровождавших его лиц, остальная же часть заявления рассказывает о «многочисленных» нападениях «ингушских бандформирований» на Северную Осетию.

Аналогичное заявление ингушской стороны за подписью президента Р. Аушева и премьера М.Дидигова было целиком посвящено злодейскому убийству. В конце документа сказано, что 2 августа В. Поляничко собирался назвать 4 населенных пункта, куда предстояло возвращать ингушей. Скорее всего, это были те самые 4 села: Куртат, Дачное, Донгарон и Чермен, которые вошли в указ Президента России Б.Ельцина от 13 декабря 1993 г. Таким образом, В. Поляничко собирался назвать села, но никак не вернуть людей домой. На это он не имел предписаний. А значит, и начать возвращение 2 августа не мог. Реальное возвращение беженцев в эти 4 села началось ровно через год – 8 августа 1994 г. В этот день в с.Базоркино (Чермен) вернулись первые 9 семей.

Полагаю, что приказ В. Поляничко от 17 июля был своего рода согласием на требование Всеосетинского народного Совета «Стыр ныхас» от 5 июля к Главе Временной администрации В.П. Поляничко «безотлагательно закрыть осетино-ингушскую границу». В случае необходимости «Стыр ныхас» готов был мобилизовать местное население в помощь воинским частям.

Временная администрация в лице В. Поляничко, так щедро и публично ранее выступавшая с заявлениями, на этот раз никак не среагировала на пассаж «Стыр ныхаса», предлагавшего и даже требовавшего принять явно антиконституционные меры в отношении ингушей.

Дальше вышло больше

Буквально за час до своего убийства В.Поляничко встречался с руководством Всеосетинского Совета «Стыр ныхас», потребовавшим от него не возвращать ингушей в места прежнего постоянного проживания. Вряд ли подконтрольные власти старейшины были бы так смелы, если бы за прошедший с момента своего назначения на пост Главы ВА срок В.Поляничко выразил свою позицию в отношении высказанных ими 5 июля идей о закрытии границы с Ингушетией.

Можно, конечно, предположить, что В. Поляничко сообщил им о своем решении незамедлительно вернуть ингушей домой. Но это только предположение. Ни один факт из деятельности нового Главы за июль 1993 г. не дает оснований поверить в это. 6 июля В. Поляничко во Владикавказе встречался с лидерами политических партий и общественных движений Северной Осетии и говорил, что «надо научиться творить мир не силовыми методами, а путем согласия противоборствующих сторон, встречных шагов и компромиссов». Это были утопические идеи.

Да и на встрече с ингушской общественностью в Назрани 7 июля в присутствии президента Ингушетии Руслана Аушева он сказал: «Никаких обещаний давать не буду». И выступление его ограничилось только призывами к миру и добрососедству.

Перейдем к его «авторской речи». Он успел дать несколько интервью. Знаменательным и программным можно назвать изложение газетой «Вестник Временной администрации…» статьи Виктора Поляничко «Верю в силу народной дипломатии», опубликованной 23 июля 1993 г.. Рассуждая о народной дипломатии, В. Поляничко говорит: «Осетины и ингуши должны встречаться, смотреть в глаза друг другу, совместно искать выход из создавшегося положения, опираясь при этом на идею всепрощения, кавказские традиции, христианские и мусульманские ценности». Трудно также предполагать, чтобы кто-то в центре добивался силовой развязки осетино-ингушского конфликта».

И в заключение следующий пассаж: «Урегулирование конфликта – не столько задача Президента или Председателя Совета Министров РФ, сколько самих соседей — осетин и ингушей.» ! Не мог он не знать о бесперспективности такого подхода!

Только крайне наивный человек может поверить, что сами соседи смогут решить эту проблему. Имеющий немалый опыт в разрешении конфликтных ситуаций В. Поляничко тем более не имел оснований верить в эти идеи.

25 июля 1993 г. В. Поляничко общался с корреспондентом газеты «Северная Осетия» В. Гутновым. В качестве основного принципа своей деятельности он назвал так называемую «народную дипломатию». «Единственный принцип моего подхода к разрешению конфликта – народная дипломатия. Пушками и ракетами ничего не решить. Это единственное, что поможет в разрешении конфликта. Ингушам и осетинам надо садиться за стол переговоров, пора понять, что Москва за них решать ничего не будет» — заявил он.

А что такое «народная дипломатия» мы видели. Пустая говорильня, растягивающая последствия произвола на долгие годы. Отметим и другой посыл Главы ВА: «Москва решать ничего не будет!» А что стало в условиях, когда Москва ничего не хотела решать и не решала, мы видели. Тогдашняя Москва и решила вопрос этнической чистки и поэтому не собиралась исправить собой же содеянное.

28 июля в Москве состоялось совещание, которое вел Б.Ельцин. Участвовали в нем В.Поляничко, премьер-министр России В. Черномырдин, президенты Р. Аушев и А. Галазов.

Доклад В. Поляничко о ситуации в зоне конфликта выслушали, для показухи повозмущались и разошлись.

Через два дня, 31 июля, в Назрани прошел чрезвычайный съезд ингушского народа, куда с опозданием приехал В. Поляничко. С докладом о неотложных мерах по урегулированию осетино-ингушского конфликта выступил Президент Республики Ингушетия Р. С. Аушев.

«Не нужно излишней политизации. Просто России нужно вернуть беженцев в родные места и обеспечить безопасность своих граждан», — сказал Р. Аушев.

На съезде звучала жесткая критика в адрес федеральной власти за бездействие в решении ингушской проблемы. Вопрос ставился очень жестко, вплоть до принятия крайних мер в существовании ингушской государственности в составе России. Поляничко даже не выступил и ушел со съезда без слов, без обещаний решить проблему. Очевидно, потому что знал: он не сможет. И настолько тихо просидел на всенародном форуме ингушского народа, что в официальных сообщениях о его присутствии нет ни слова.

Если бы В. Поляничко собирался начать 2 августа возвращение вынужденных переселенцев домой, то вряд ли Р. Аушев, несколько раз до этого встречавшийся с новым Главой, стал бы так жестко говорить о бездействии федеральной власти на съезде 31 июля. Он, скорее всего, сделал для себя определенные выводы по итогам встреч с Поляничко и совещания у Ельцина 28 июля.

Сразу после завершения съезда, прямо на сцене Дома культуры г.Назрань корреспондент газеты «Известия» Ирина Дементьева коротко побеседовала с ним, взяв в название своего материала слова В. Поляничко: «Нельзя жить, повернув голову назад». Интервью было опубликовано 4 августа, уже после его гибели.

Туманно обещал вернуть ингушей в свои дома и создать для них все условия и тут же назначил на 2 августа встречу той же самой смешанной комиссии, призванной с осетинской стороны на затягивать процесс возвращения людей домой.

А ингушский народ, по его мнению, живет «повернув голову назад, в прошлое, а там жить нельзя. Надо, — что тут поделаешь, — идти вперед в будущее». Говоря другими словами, В. Поляничко предложил ингушам забыть о случившемся с ними 9 месяцев назад в Пригородном районе и г. Владикавказе.

Как пишет Ирина Дементьева со слов тогдашнего вице-премьера Ингушетии Висангирея Гагиева, на вопрос, когда они собираются начинать возвращение ингушей домой, В. Поляничко ответил: «Завтра», т.е. 2 августа. Не верить в то, что эти слова были сказаны В. Поляничко, у нас нет оснований. И спецкор И. Дементьева, и вице-премьер В. Гагиев всегда говорили правду. Но это, скорее всего, была попытка федерального чиновника успокоить ингушскую сторону.

Через два дня на пресс-конференции, которая прошла 3 августа 1993 г., предшественник и уже преемник убитого Главы Ю. Шаталин в присутствии еще одного бывшего главы Временной администрации С. Шахрая сказал, что «никакого вселения ингушских беженцев в села, расположенные на территории Северной Осетии, на второе августа не планировалось». Об этом писала газета «Вестник ВА» 12 августа 1993 г.

Более того, как писала 5 августа «Российская газета», 2 августа он собирался быть дома в Екатеринбурге. В обещанный для возвращения день!? Таким образом видно, что никакого возвращения беженцев 2 августа не планировалось.

И сам С. Шахрай на той же пресс-конференции обозначил выдвинутые Виктором Поляничко приоритеты в решении проблемы возвращения ингушей домой: «осетино-ингушский конфликт невозможно решить без решения проблем Чечни, Южной Осетии, Абхазии». И единственный путь решения проблемы — согласие обеих сторон.

По словам старшего следователя по особо важным делам Генпрокуратуры России А.Исканцева, сказанным им через год после преступления, для расследования только одного убийства В.Поляничко было создано следственное управление, не уступающее возможностям областного управления! Но убийц, почему-то, не нашли! Вряд ли не нашли бы, будь это преступление совершено из-за боязни возвращения ингушей в свои села. И через пять лет следователи рассказывали о том, что следствие ведется, и по делу убийства Главы ВА допрошены то одна тысяча, то три тысячи граждан. Но преступление так и не раскрыли.

Возомнивший себя государственным и военным «Наполеоном» Сергей Шахрай срочно вылетел во Владикавказ, пообещав не возвращаться в Москву пока убийство Виктора Поляничко не будет раскрыто! Даже камуфляжную форму надел. Но через три дня улетел в Москву.

Правда, он успел 4 августа принять участие в заседании смешанной комиссии в г.Терек Кабардино-Балкарии, где осетинская делегация заявила, что она не уполномочена решать вопросы возвращения вынужденных переселенцев в свои дома. Шахрай, естественно, не возразил.

Сразу после убийства В. Поляничко, А. Корецкого и В. Кравчука пресса выдавала разные версии, но ни одна не оказалась верной, так как преступление не было раскрыто.

Определенно, версия об убийстве вице-премьера В. Поляничко с целью прервать его активную деятельность по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта не была верной. Скорее, она была удобной для тех, кто подпадал под подозрение и мог быть привлечен к ответственности за совершение совсем другого преступления.

Считаю, что делегировавшее нового главу ВА правительство России не давало ему установок по возвращению ингушей в свои дома, а он сам и подавно не ставил перед собой таких задач. Не случайно В. Поляничко несколько раз говорил о финансовых проблемах, точнее крупных финансовых аферах, с которыми он столкнулся, как только пришел в регион. Он даже собирался создать полностью подконтрольное ему финансовое управление при Временной администрации. Не успел. Не дали.

Поэтому и С. Шахрай, обещавший вернуться в Москву только добившись раскрытия дела, через три дня сбежал в безопасную столицу. Знал, что военный камуфляж его не спасет от трагической участи В. Поляничко. Да и Москва, по-видимому, отозвала своего «инспектора» Шахрая, приказав: «Не лезьте!». Как писала пресса того времени, Поляничко «погорел» на стремлении пресечь финансовые потоки, явно не ограничивающиеся решением осетино-ингушской проблемы и нашим регионом. И виновные поэтому не выявлены по сей день.

Из всего сказанного, думаю, можно сделать вывод: Виктор Поляничко не собирался возвращать ингушей домой и пострадал совсем не по этой причине. Без сомнения, Виктор Поляничко был смелым и решительным человеком. Имел за плечами большой опыт работы в горячих точках: Афганистан, Азербайджан, Нагорный Карабах. Определенно, и там он не смог ничего кардинально изменить, не говоря уже о том, чтобы решить проблему. Потому, что те, кто его делегировал, не ставили перед ним такие задачи. Как и в случае с командировкой в наш регион.

Ингушетия отметила его заслуги, присвоив его и Корецкого имена улицам в Назрани. Думаю, этого достаточно. А давать имя Виктора Поляничко центральному парку столицы республики — явный перебор.

Отдел писем
М. Идигов.

ZAMANHO