ZAMANHO Новости ИнгушетииИнтервью порталу 1news.az от 19 сентября 2019 г.
— Эльмир бей, поводом для очередного интервью 1news.az с Вами стала новость о том, что Вы попали в топ-100 самых влиятельных мусульман России. Как Вы отреагировали на эту новость? И можно ли считать это некоей победой, учитывая, что несколько лет назад в той же России Ваши произведения были признаны «экстремистскими» и Вам пришлось добиваться опровержения этого через суды?
— Не думаю. О какой-то победе, наверное, вообще не стоит говорить. Это радует, конечно, что люди читают мои книги, находят в них ответы на свои вопросы. Через книги я общаюсь со своими читателями, делюсь с ними своими переживаниями, собственным опытом, иногда религиозным, иногда просто житейским. Вполне естественно, что кому-то что-то из написанного мною может не нравится. Это повод для обмена мнениями, для дискуссий, но их следует вести на соответствующих площадках, с привлечением учёных, общественных и религиозных деятелей. Не в судах, как это иногда происходит.
— А влияют ли такого рода дискуссии на Ваши личные взгляды, в том числе на отдельные религиозные вопросы? И вообще, менялось ли Ваше отношение к исламу за время от первого знакомства до настоящего времени?
— Разумеется, влияют. А как же иначе? Ведь не мы владеем истиной. Мы должны позволить истине овладеть нами. Это бесконечный процесс, в котором мы сами растём духовно и интеллектуально. В Коране очень красиво сказано: «Над каждым обладающим знанием есть ещё более знающий». В мусульманском предании упоминается история о том, как однажды люди спросили пророка Мусу: «Кто самый знающий на свете?» Не долго думая, он ответил: «Я самый знающий». Наверное, у него были на то серьёзные основания. Однако же Всевышний упрекнул его за такой далёкий от скромности ответ и сообщил ему, что есть на земле и другой человек, который узнаёт от Аллаха то, что не известно Мусе. Осознав свой проступок, пророк Муса поспешил найти этого человека, и их встреча подробно описывается в коранической суре «Пещера». То есть мы все должны быть открыты для новых знаний, особенно когда речь идёт о вере. Ведь её человек познаёт не столько разумом, сколько сердцем. А сердце наше непостоянно, и благодаря этому любые знания о Боге и о мире проникают в него, преломляясь в разные времена под разным углом. Для того чтобы разобраться во всём этом, не запутаться и не прийти в замешательство, нужно быть искренним и самокритичным. А иначе развитие сменится гордыней и самолюбованием.
— Скажите, как получилось, что Вы, будучи студентом мединститута, начали достаточно интенсивно изучать ислам и арабский язык?
— Каждому из нас предначертан свой путь. Мой путь к исламу лежал через медицинский университет, где я впервые познакомился с верующими мусульманами. И знаете, они ведь не были миссионерами. Мой друг из Палестины, он и сейчас работает врачом на родине. Трудно вспоминать об этом без улыбки, но первое время я даже пытался спорить с ним из-за религии. Советское атеистическое воспитание сказывалось. Но в итоге Всевышний раскрыл мне сердце. И так хотелось больше узнать об исламе, и приходилось спрашивать у знакомых студентов, у «бабаев» в татарской мечети. Если помните, в начале девяностых так называли Голубую мечеть. Было понимание, что ислам — это гораздо больше, чем просто молитва, которой тебя могли научить в мечети, но серьёзной литературы об исламе не было. Даже перевод Корана найти было непросто. А тут была возможность изучить арабский язык и самому научиться читать Коран.
— Как долго Вы работали по специальности? И как совмещали это с работой над смысловым переводом Корана?
— По специальности я работал недолго, меньше двух лет. Тогда я ещё не занимался переводом Корана.
— А когда перевод состоялся, Вы представили его черновой вариант в центр по изданию Корана в Медине. Как Вы решились на это, учитывая, что Вас на тот момент в Саудовской Аравии не знали и у Вас не было религиозного образования, да и профессиональным арабистом Вы не были?
— Наверное, сегодня я вообще не решился бы переводить Коран. Прежде всего, потому что ни один перевод не может вместить в себя все те смыслы, которые открываются при углублённом изучении аятов Корана. Это не та книга, которую ты перевёл или прочитал, а потом отложил в сторону. Любой верующий регулярно обращается к ней, по несколько раз в день. И каждый аят время от времени открывается для тебя в новом свете, и от этого твоя неудовлетворённость переводом только растёт. Именно поэтому я не спешу издавать новую, исправленную версию моего смыслового перевода Корана. Мы работали над ней пятнадцать лет, и надеюсь, что скоро она уже выйдет в свет. Но отложить в сторону этот труд у меня не получится. Это на всю жизнь. Бесконечный поиск новых смыслов в океане мудрости. Но разве можно ощутить силу океана, стоя на берегу ручья? Много лет назад, когда я только начинал переводить тафсир Корана, я находился как раз на берегу ручейка, которому предстояло преодолеть долгий путь, прежде чем он вольётся в океан. А переводы были нужны. В те годы литературы о Коране было очень мало. Скажем прямо, её и сейчас на русском языке мало и совершенно недостаточно.
— Вы продолжили переводческую и научную деятельность и после того, как стали сотрудником Госкомитета по работе с религиозными структурами. Работа в этом ведомстве как-то повлияла на Ваши академические интересы?
— Это был интереснейший период в моей жизни. Возможность взглянуть на процессы в религиозной среде не просто со стороны, а глазами государства. Ты не просто сталкиваешься с проблемами верующих, с конфликтами в семьях, на работе, в мечетях, ты должен решать эти проблемы, учитывая интересы всех сторон. Наряду с работой в Госкомитете, я также был соискателем в Институте философии и права в нашей Академии наук. В беседах с моим научным руководителем, покойным профессором Агаяром Шукуровым родилась идея исследовать социальные аспекты глобализацию через призму исламского мировоззрения. Очень оригинальный труд родился в процессе написания диссертации на эту тему. Помню, когда профессор Ровшан Мустафаев — в те времена директор Института по правам человека при Академии наук — ознакомился с ней, он признался, что она стала для него неожиданностью, как в своё время «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера.
— Как-то Вы сказали, что отказались от «романтического идеализма». Что Вы имели в виду?
— Кораническое мировоззрение реалистичное и прогрессивное. В том смысле, что оно не отрывает человека от реальности и постоянно устремляет его взоры вперёд. Если сказать проще: мы живём настоящим, извлекаем уроки из прошлого и готовимся к дню завтрашнему. Вместе с тем мы стремимся к идеалу, к совершенству, которое показывает нам Коран, но этот идеал не должен мешать нам принимать людей и нашу реальность такой, какая она есть. С этим нужно смириться, это нужно принять как данность, как часть Божьего промысла. Изменить наш мир к лучшему, приблизить его к идеалу можно только через любовь, изменив внутри самого себя. Если же нести в мир энергию разрушения, пусть даже направленную против зла, то в конце концов она обязательно породит новое зло.
— Несколько лет назад, отвечая на вопрос о преподавании религии в средних школах, Вы сказали, что на нынешнем этапе Вы эту идею не поддерживаете. Объяснили Вы это тем, что мы не располагаем достаточным количеством квалифицированных кадров, а взамен предложили преподавание основ нравственности. Вы считаете, что для преподавания этого предмета кадров у нас достаточно?
— Не обязательно называть предмет «основами нравственности». Нужно чтобы учебно-воспитательный процесс целиком был нравственным. Особенно в наше время, когда сознание подрастающего поколения формируется в значительной мере под влиянием телевидения, интернета, компьютерных игр. Школа в одиночку не справится с такой задачей. Это проблема системного характера. Она тесно связана с общественной и экономической ситуацией в стране и не решается простым включением в учебную программу новой дисциплины.
— Тем не менее основы религии в школах Азербайджана преподавать собираются. На Ваш взгляд, нужно ли в этом случае останавливаться на изучении Ислама или детям нужно рассказать обо всех монотеистических религиях?
— Полагаю, учащиеся должны получать знания и о других религиях, хотя основное внимание будет, скорее всего, уделено истории ислама, нравственным ценностям и основным вопросам вероучения и шариата. Не вижу ничего плохого в том, что наши дети будут знать об истории возникновения иудаизма и христианства, об основных течениях этих религий и их влиянии на мировую историю. Однако, как я уже отметил, гораздо более серьёзный вопрос: кто будет преподавать основы религии в школах?
— Мы снова возвращаемся к вопросу о нехватке квалифицированных специалистов: кто и как должен их готовить в нашей стране?
— Специалистов в области исламской теологии в Азербайджане готовят не один десяток лет. Другое дело, что лучших из них трудно удержать в наших вузах. Прямо скажем, это относится не только к религиозной сфере. Квалифицированные специалисты в области исламской теологии сегодня востребованы в университетах Великобритании, Голландии, Германии. Хороший специалист в области исламской философии или истории ислама без труда найдёт работу в университетах Турции. И при всём при этом в Азербайджанском теологическом институте есть кадры, которые по уровню знаний не уступают профессорам из западных вузов. Но этого мало для включения основ религии в средней школе. Нужны тысячи преподавателей, имеющих соответствующее образование или прошедших переквалификацию. Кроме того, школам придётся работать с религиозными общинами на местах, организовывать встречи с их представителями. Готовы ли мусульманские общины в Баку и в регионах к такому уровню социальной ответственности?
— Какие на сегодняшний день проблемные аспекты мусульманского сообщества Вы можете назвать?
— Проблемы есть везде и у всех. Их нужно выявлять и решать. Если говорить о проблемах мусульман Азербайджана в узком смысле, то это, прежде всего, религиозная неграмотность и отсутствие согласия между различными течениями и джамаатами. В широком смысле я бы не стал отделять проблемы мусульман от того, что беспокоит всю азербайджанскую общественность. То есть, если вы спросите обычного мусульманина в бакинской мечети, что его беспокоит сегодня больше всего, он вряд ли скажет вам, что это разногласия между шиитами и суннитами. Он скажет не кривя душой, что это — освобождение азербайджанских земель от армянских оккупантов. Или же скажет, что хотел бы, чтобы люди вокруг чаще вспоминали об Аллахе, благодарили Его и поклонялись Ему, как этому учит наша вера.
— Каким бы Вы хотели видеть Ислам в Азербайджане?
— Лучше я скажу, какими бы я хотел видеть мусульман в Азербайджане. Правдивыми, сознательными, образованными, трудолюбивыми, ответственными за свои семьи и за свою страну. Ислам всегда такой, какой есть. Он очень простой. Весь его смысл можно уместить в одной короткой фразе: не преклоняйся ни перед кем, кроме Аллаха, и живи правильно. Но если задуматься, как же это трудно на самом деле. Трудно не пресмыкаться перед людьми и говорить правду, трудно зарабатывать честным путём и не злословить за спиной соседа. Ислам — это не институт в системе управления обществом. Ислам — это вера в сердцах людей. Поэтому я хочу видеть его чистым, непорочным, без отметин корысти, тщеславия или лицемерия.
Беседовала Натали Александрова
Электронный минбар
